Благословлённые птицами

Она была, как очень горячий чай, которым я мог либо согреться, либо обжечься. Она бы никогда-никогда не остыла, я не позволил. Этот дивный аромат от её куртки, её волос, был слаще, чем все кофейни мира, чем все, что чувствовал мой нос. И никакой бы сахар не понадобился, нет, она и без того была, вкусной, и в прямом и в переносном смысле. И все, что было до неё, и будет после её исчезновения - это холод и жуткая жажда - то-есть, смерть.